Павел Лешуков: Рамка не должна ограничивать зрителя

С его именем связана веха в северной живописи. Он писал Север, он рисовал для Севера. Памяти Павла Петровича Лешукова посвящается...

Цветные сны Павла Лешукова

И художник пишет по их мотивам свои замечательные акварели

Павел Лешуков приходит в мастерскую (она же его картинная галерея) к семи утра - и с упоением пишет свои акварели часа три-четыре. Часам к одиннадцати в небольшом торговом центре Новодвинска, на втором этаже которого выделено администрацией города помещение Лешукову, прибавляется народу.
КТО-ТО возьмет да и заглянет к Павлу Петровичу - на картины посмотреть, о цене спросить. Бывают организованные экскурсии для взрослых и детей. В это время помешать художнику не могут: он досыта наработался, продолжит любимое дело дома («почеркушками занимаюсь») и завтра утром, чтобы - придет срок - показать зрителям лешуконские пейзажи.

«Мазило с патокой»

- Павел Петрович, родители не хотели, чтобы вы стали художником. О какой профессии для вас они мечтали?
- Родители мои подняли на ноги шестерых детей. Мама была домохозяйкой. Отец - главным бухгалтером устьвашского эксплуатационного участка Северного речного пароходства. Из шестерых кто в речники пошел, кто в летчики, строители, кто в медицину. Все профессии надежные… Я два года перед поступлением в Ярославское художественное училище слесарил на Северодвинском машиностроительном предприятии. Отец говорил: поработаешь, а потом, дескать, в инженеры надо идти.
Но я рисовал с раннего детства, не мог без этого. Побегал на улице - хватит, уже неинтересно, надо рисовать или книгу читать. До девятого класса не знал, как работать акварелью. Спасибо старшине-сверхсрочнику, который вел студию в Доме пионеров, - показал как.
Вообще-то, мне предлагали поступать от Севмаш¬предприятия в знаменитую Бауманку - в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Но я был нацелен на другое училище - художественное.

- А почему не поехали в Ярославль сразу после окончания лешуконской средней школы?
- Потому что в свое время без двух лет производственного стажа нечего было и думать о поступлении в то же художественное училище. А в Северодвинске можно было и работать, и заниматься в художественной студии клуба имени Горького.
Отец долго надо мной подсмеивался, даже когда я студентом был. «Мазило с патокой» - так обо мне говорил. Я не сразу понял почему. Оказалось, раньше на Севере художников называли мазилами. Не в плохом смысле: «мазать» - «рисовать», «красить». А с патокой, потому что краски разводили на патоке.
Приезжаю домой второкурсником или третьекурсником, отец говорит: мол, раз ты художник, то давай колера составляй, полы крась… Но пришло время - он признал меня как художника.

Лешуков и Лешуконие

Ведущая тема в творчестве художника - родное Лешуконие, которое осваивал и род Лешуковых, древнейший на Мезени.
Павел Петрович - член Союза художников России, участник выставок от областного до всесоюзного масштаба. В одной из публикаций, посвященных персональной выставке Лешукова в Архангельске, сказано: «…его нежные краски могут передать многое: и легкую дымку тумана, и хрустальную прозрачность воздуха, и красоту мокрых досок после дождя».

- Дипломной работой в Ярославском училище стал ваш триптих «Лешуконская сюита». И прежде, и теперь лешуконские мотивы в ваших произведениях постоянны. Так сильна любовь к малой родине?..
- Да. Необъяснимо сильна. Я немало где был. После училища можно было в Ярославле остаться, с жильем решалось. Но потянуло на Север, вернулся в Северодвинск.

- В Северодвинске вы работали художником в народном театре, в драматическом театре, в мастерских Художественного фонда. Это ради того, чтобы на хлеб зарабатывать, или интересно было?
- Интересно. Во всем, что касалось оформительской работы, даже нудной, я старался найти что-то особенное.
Потом, в Северодвинске, семейная жизнь моя разладилась - и я почти на десять лет уехал в Лешуконское. Там работал и в эксплуатационно-техническом участке связи, и в аэропорту, и в Сельхозтехнике и так далее - занимался так называемой наглядной агитацией. «Прошел» около 15 парторгов - и каждый учил меня рисовать. Потешно, конечно, но тогда было не до смеха. Мне хотелось, чтобы Ленин был не совсем такой, каким его привыкли видеть на картинах и фотографиях, а парторги строго следовали канонам…

- Сложно было преодолевать устоявшиеся стереотипы?
- В Северодвинске, в производственных мастерских Художественного фонда, мы делали портреты «больших людей». Из горкома КПСС отправляли к нам женщину принимать произведения. А она в искусстве не понимала, поначалу сидела, не зная, что сказать. Так хитрец художник Юрий Завойкин стал ей помогать. Нам неловко было за нее, поэтому Юрий Петрович специально или ухо «большого мужика» не дорисовывал, или воротничок не докрашивал, она это видела, делала замечание, он недостаток исправлял - и работа очень быстро принималась.

Немного слесарь, немного шкипер

- Насколько я знаю, на родине вы поработали и в районном музее?
- Да, когда в Лешуконском создавали историко-краеведческий музей, довелось поработать и там. Это было уже интересней. Музейное дело меня дисциплинировало. Но потрудился и по другим специальностям.
Писал я в Лешуконии мало, в основном наброски делал, рисовал. Побывал почти во всех деревнях на Мезени и Вашке. Немного слесарил, немного шкипером у речников поплавал. Как названия звучат, поэзия! Родома, Смоленец, Кельчемгора, Койнас, Юрома, Мелосполье, Кимжа… Перегрузился впечатлениями - уже не мог больше в Лешуконском оставаться. В Новодвинске (отсюда моя вторая половина, надежный мой тыл) как будто взрыв произошел: акварель за акварелью. Бывает, за 40 минут работу сделаешь, но за ней – жизнь.

- А где проходит грань между ремеслом и искусством для вас?
- Когда автор думает, какую краску с какой смешивать, он еще ремесленник. А когда работает, не глядя на краски, забывает, какой материал берет, - он человек искусства.
- Вы когда стали забывать, какой материал берете?

- Двадцать с небольшим лет назад. На расстоянии, вдали от родных мест, воображение лучше работает. Привычка видеть все знакомое мешает.
Акварель как женщина...

- Продавать свои картины научились?
- Нет. Купят их в архангельском художественном салоне - хорошо. Но мне много не надо, могу и на пенсии «сидеть».

- Почему вы предпочитаете акварель? Масло чем хуже?
- Масло предсказуемо. Акварель по своему характеру как женщина. Что смешал на палитре, то и получишь. Картину, выполненную маслом, можно так скопировать - от подлинника не отличишь. Я работаю в манере а-ля прима, на один раз, - здесь копии невозможны.

- На ваших картинах пейзажи интересней, чем на самом деле, - мы в деревнях и всякий мусор, хлам видим…
- А это все отсеивается, когда пишешь. Да и доля авторского вымысла есть.

- Где можно увидеть ваши работы?
- В музеях Северодвинска, Лешуконского, Новодвинска, Архангельска. И в частных коллекциях. Много пейзажей я подарил.

- И не жалко с ними расставаться?
- Когда хорошему человеку даришь, понимающему в искусстве, - не жалко.

- Малая родина вам снится?
- Да. Иногда даже цветные сны вижу. А потом по этим снам картины пишу.

Сергей ДОМОРОЩЕНОВ (Вечерний Северодвинск, номер от 5 августа 2010 г.)


Жизнь за картинной рамой

О чем рисуют художники и могут пофантазировать посетители выставочного зала.

Начало февраля для новодвинского художника Павла Лешукова было связано с подготовкой персональной выставки, которая открылась 8 февраля в выставочном зале Союза художников в Архангельске. Мы его застали в процессе подбора мест для картин, тогда и состоялся наш разговор с Павлом Петровичем. О картинах, о родине, о вдохновении.

– Павел Петрович, вы назвали свою выставку «Это моя Лешукония…» Это дань уважения малой родине, своим истокам?
– Все мое творчество связано с Лешуконией. Даже дипломная работа была посвящена этому краю. Деревни, дома, реки, луга, леса, люди – это несколько сотен картин. Вот сделал в Новодвинске выставку и подумал – всё, с Лешуконью покончено. Ан нет, вот она, моя Лешукония. В этом зале еще почти сто новых картин. И опять наш северный край.
На 50-летие Советской власти нарисовал триптих – монументальную акварельную работу высотой в два метра. В центре пейзаж – Важка вливается в Мезень. А на боковых полотнах девчонки в лешуконских нарядах поют и три женщины в ожидании возвращающихся с рыбной ловли мужчин. Северный край суровый, и промысловая добыча всегда сопряжена с тяжелым, а порой и опасным трудом. Лешуконцы испокон веков на лодках сплавлялись в устье Мезени и дальше, в море. Люди выживали благодаря рыбе и охоте. Это и нашло отражение в картине – тягость ожидания и радость встречи.

– У вас столько картин посвящено северной деревне. В снегу, сквозь лучи весеннего солнца, в летнем мареве, через серость дождя – и каждый раз эта деревня разная, по-своему особая. Где черпаете вдохновение и силы?
– Все искусство напрямую связано с жизнью. Волей судьбы на несколько лет вернулся в Лешуконию. Там бродил по лесам. Плавал по Мезени и Важке вверх и вниз по течению. Излазил все. Набрался образов, впечатлений, настоящей, натуральной жизни. Потом вернулся в город, где все эти переживания нашли свое отражение на бумаге и холсте. Сама жизнь дает силы и вдохновляет на новые свершения. Голова всегда полна идей. Завершил одну акварель, а в замысле уже новый сюжет.
Вот «Старый дом». Я где-то увидел белье, развешенное на улице, образ отложился, и через годы появился весенний северный двор.
А вот «Житие реки Пинеги» – палестины писателя Федора Абрамова. Дом теткин, Красногорский монастырь, Ильинская церковь, Абрамовский угор, амбары на берегу Пинеги. Во многом такие картины становятся реставрацией прошлого, нюансы приходится дописывать по фотографиям прежних времен и воспоминаниям очевидцев.
Это Важка, а это Мезень, а по берегам деревни: Кимжа, Кельчемгора, Юрома, Усть-Низемье, Койнас, Вожгора, Кысса, Колмогора, Родома, Белощелье, Мелосполье. Чудные названия и какая красота звучания!
А это деревянные храмы лешуконской Мезени. Вот Юромский погост – храмовое городище, сопоставимое со всемирно известными Кижами.
А это деревенские по-ехали к соседям на праздник. В лодке мужики и бабы. Над водой плывут звуки гармошки и песен. У каждой северной деревни есть свой праздник в церковном календаре – весь год друг к другу в гости ездят, ходят, плавают.
Деревенские этюды: дома, мостки, поклонные кресты, овцы. Кстати, овцы – особые деревенские жители. От дома далеко не отходят, шерсть дают, за то и ценят. Девок на вечерки без прялки и шерсти не пускали. «Че бездельничать, прялочку возими, песенки попоете и шерсти напрядете», – говорили бабки дочерям да внучкам.

– Но я вижу, что на выставке нашли отражение и другие северные красоты. Вот Кижи, Кий-остров…
– ...Кожозеро, Ненокса, Новодвинск и Беломорье. Вдохновляющей натуры везде предостаточно. Ее надо увидеть, почувствовать. Даже в нашем городском парке премножество красоты: дорожки, вид Ягодника с береговой кручи.
А это Михайло Ломоносов – помор. Его лицо за двадцать лет жизни на Северной Двине обгорело на солнце и обветрилось северными ветрами. Широкий нос и массивный подборок. Сила его характера изображена на полотне. Здесь же и Холмогоры, и обоз, Москва и Санкт-Петербург, европейские университеты.

– А как рождается замысел картины?
– Это особый случай. Вот Койнас. Это натурная вещь, приступил к работе, нарисовал этюд – и заглохло все, не пошла картина. А потом мельком увидел фотографию примерно с таким же видом и ожили наброски, и висит теперь картина здесь на выставке.
А вот этот дом я воссоздал по рассказам земляков. Все учтено – расположение окон, количество бревен, цвет венцов и дверей.

– Павел Петрович, вот смотрите вы на свою картину и что видите за ее пределами? Ведь мы можем только догадываться о том, куда уходит горизонт? А вы, художник, что скрыли от зрителя?
– За картинной рамкой жизнь не заканчивается. Вот щель – речной обрыв берега с открытым грунтом. А дальше, за излучиной реки, та деревня, которая тебе и не видна. Но в картине осталась только река, первозданная, естественная.
А вот деревня перед холмом. Дома, амбары, баньки. А за холмом скрылся луг, лес – северный простор.
Но суть не в том, что скрыто от глаз зрителя. Он может сам увидеть любой образ в картине. Рамка не должна его ограничивать. Картина подвигает зрителя к размышлениям.

Записал Антон ПОПОВ

В ЗАВЕРШЕНИИ

Замечательный акварелист и летописец родного края скончался 28 февраля на 72-м году жизни.
Павел Петрович родился 22 февраля 1942 года в селе Лешуконское. С 1961 по 1966 годы учился в Ярославском художественном училище, а после его окончания в течение года работал художником-постановщиком Северодвинского народного театра и одновременно преподавал рисование и черчение. В 1967 году Павел Лешуков заведовал декоративным цехом и участвовал в постановках Северодвинского театра драмы. С 1968 до 1978 гг. работал художником-оформителем в художественно-производственных мастерских Художественного фонда РСФСР, СМП-1, овощесовхоза «Новодвинский».
С 1987 года живописец продолжил творческую деятельность в Новодвинске: сначала художником-оформителем в строительно-монтажном тресте №4, затем преподавателем в художественном отделении школы искусств. С 1994 по 2000 гг. Павел Лешуков обучал росписи по дереву в профтехучилище №30. Через три года при содействии представителей Русской православной церкви смог открыть общественную картинную галерею – мастерскую, в которой проводились экскурсии, беседы, мастер-классы, оказывалась творческая помощь.
Заслуги мастера по праву отмечены на высоком уровне. За альбом акварелей «Лешуконье» Павел Лешуков отмечен дипломом лауреата международной премии имении М. А. Шолохова.
Работы художника находятся в музеях Северодвинска, Новодвинска, Архангельска, Лешуконского района и в частных коллекциях.