Николай Тимофеев: Минер Северного моря

Их поколению досталось от жизни и судьбы по полной

Для Николая Николаевича Тимофеева названия заполярных северных мест говорят о многом, будят воспоминания. Соловки... Там он был в учебном отряде, постигал азы морского минёрного дела. Бухта Кувшинская Салма, что в Кольском заливе Баренцева моря. Здесь место дислокации базы «морских охотников». Полуостров Рыбачий — туда ходили они на своем МО-133. Петсамо, Лиинахамари — в этих местах экипаж «морского охотника» высаживал десант советских войск в 44-м.

Главным испытанием стала Великая Отечественная война, на которой мальчишкам, рожденным в первой половине 20-х годов, пришлось драться и умирать.

Их осталось мало. Время выбрало их...

Себежский парнишка Коля Тимофеев учился хорошо. Особенно давалась ему математика. Николай любил и уважал этот предмет, а цифры отвечали ему взаимностью — подчинялись, «слушались», выстраиваясь в нужном порядке.

После седьмого класса 14-летнего Николая приняли на работу — учеником счетовода. Через год он был уже помощником бухгалтера. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба парня, если бы не война...

В конце мая 1942-го Николаю исполнилось 18 лет, а 17 сентября пришла повестка в армию. В армию — стало быть, на фронт.

— Меня, молодого и крепкого парня, направили служить на Северный флот. Так я оказался в учебном отряде на Соловках. Жили в землянках, которые сами же и строили, таская лес на себе. Наши жилища были в лесу напротив Кремля, а в самом Соловецком Кремле — учебные классы. Моя военная специальность — минёр.

Через полгода учебы нас погрузили на тральщик, и по Кольскому заливу мы пришли в Кувшинскую Салму, бухту, где базировался дивизион катеров — охотников за подводными лодками — Краснознаменный дивизион истребителей подводных лодок, — вспоминает ветеран.

Окна домов поселка Кувшинская Салма смотрят на Баренцево море. Вокруг только скалы. Альбатросы дерутся за рыбу, а берег у подъездов домов лижет ледяная вода...

Счастливый катер

Неласковы и промозглы заполярные широты. Солнце здесь — редкий гость. И в мае, и в июне дождь со снегом — обычное явление. Морские ледяные валы иногда достигают 5-метровой высоты, накрывая суда и матросов, идущих на них, с головой.

По боевому расписанию минёр Тимофеев был ещё и вторым номером пулеметного расчёта — на случай авианалета противника. В его основные обязанности входило бомбометание. На этот случай на борту МО имелись 42 малые бомбы, которые сбрасывали в воду вручную, и восемь больших, 165-килограммовых, которые скатывали с кормы в море. В обязанности Николая также входила установка дымовой завесы.

Катер МО-133 исправно нёс свою нелегкую военную службу, сопровождая транспорты с оружием и продуктами, охотился за фашистскими подлодками, словом, выполнял свою основную задачу: создать безопасный проход для караванов судов, идущих на Мурманск.

Немецкая авиация охотилась за сторожевыми катерами, малыми охотниками, плавбазами, мотоботами. Немало их было повреждено и потоплено вражескими самолётами. Особенно тяжелым для Северного флота был 43-й год. Немцы потопили и повредили 30 малых и больших «морских охотников», сторожевых и торпедных катеров, сторожевых кораблей. И всё это — в районе Кувшинской Салмы, Кольского и Мотовского заливов, полуострова Рыбачий. Немало краснофлотцев нашли вечное упокоение в холодной пучине Баренцева моря...

Третьего августа 1943-го МО-133 получил боевую задачу: охранять транспорты с бензином, направлявшиеся на полуостров Рыбачий. Немцы не дремали. Вражеские самолёты на бреющем полёте обстреливали суда. В тот день команда потеряла четырёх человек, командир катера старший лейтенант Явон был ранен. «Морской охотник» пришёл на базу с сорока пробоинами. Их забили клиньями — катер плавучесть не потерял.

Долго вынимали занозы из живота

Однажды Николая командировали на другой катер — МО-123, такое не раз случалось за военную службу. Этот день, 21 июня 1943 года, молодой краснофлотец запомнил на всю жизнь.

Два катера — МО-111 и МО-123 — вышли в море, чтобы поднять на борт четверых бойцов, рыбачивших в шлюпке. Волна понесла лодку к южному берегу, где были немцы. Шлюпка была найдена, бойцы подняты на борт первого катера.

Почти сразу же катера были атакованы пятью «фокерами». Несмотря на зенитный огонь, немецкие пилоты с короткой дистанции обстреляли катера и сбросили на них по бомбе. Одна из них угодила точно в моторное отделение МО-123. Малый охотник разломился пополам и быстро скрылся в морской пучине.

Сначала думали, что команда катера погибла полностью.

Генерал-майор Кабанов, описывая события того времени, заметил, что в живых из всего экипажа катера остался только один матрос. В своей книге военачальник не назвал его фамилии. Этим матросом был Николай Тимофеев.

— Когда бомба попала в катер, — вспоминает ветеран, — меня взрывной волной выбросило за борт, рядом со мной плавал деревянный палубный люк, вырванный взрывом. За него я и уцепился: лёг на этот люк, сцепил руки...

Бездыханного матроса подобрал проходивший мимо катер. Думали, что поднимают на борт мертвеца, однако краснофлотец был жив, но без сознания. Молодой, здоровый организм оказался сильнее студеной воды Баренцева моря. Николая растёрли водкой и отправили в госпиталь.

— Не помню, как меня подобрали, — делится воспоминаниями Николай Николаевич, — я был совершенно закоченевший. Сказали, что я так крепко вцепился в деревянный люк, что пальцы еле разжали. Потом, в госпитале, мне долго вынимали из живота занозы от этого люка.

Цыганка нагадала длинную жизнь

Когда оклемался, вспомнил слова цыганки, которая еще в 42-м году нагадала мне длинную жизнь, сказав, что с войны вернусь живым.

Тот эпизод с гаданием Николай Николаевич тоже не может забыть. Своим детям — сыну и дочке — он рассказывал его не однажды.

Ему, 18-летнему, встретилась цыганка.

— Скажу тебе всю правду, парень, — с такими словами подошла она к Тимофееву. — Скоро призовут тебя на фронт, но ты не бойся — останешься жив. После войны женишься, у тебя будет двое детей — дочка и сынок. Но жена твоя умрет раньше тебя.

О последней фразе Николай никогда не рассказывал своим домашним, мысленно наложив табу на эту часть пророчества цыганки. Однако и здесь она оказалась права: Софья Васильевна Тимофеева ушла из жизни в декабре минувшего года, оставив мужа вдовцом...

Этот концерт всё и решил

9 мая 1945 года старшина второй статьи Тимофеев стоял на вахте, их катер ремонтировали после очередного налёта. Времени — 4 утра, светало. Что такое? На другом берегу стрельба, ракеты. Позвонил дежурному. Тот прокричал в трубку одно слово: «Победа!»

— Как мы радовались, обнимались! Этого не передать словами, — говорит ветеран. — В честь такого события я вместе со всеми выпил водки — положенные боевые 100 грамм, а до этого никогда не пил, отдавал свою порцию старшине, своему командиру.

После войны командование вспомнило о мирной специальности Тимофеева и назначило его начфином дивизиона. Свою будущую жену молодой моряк увидел на танцах. Дело было в Соломбале, где в это время стояла часть Николая. Молодая, красивая девушка-брюнетка танцевала с офицером. И как танцевала! Легко, грациозно, с улыбкой.

— Ну, думаю, — рассказывает Николай Николаевич, — с капитан-лейтенантом танцует — мне ничего не светит. Но глаз на нее, как говорится, положил. Снова пришёл на танцы и вновь увидел симпатичную девушку. Пригласил на танец, в следующий раз вызвался проводить. Затем пригласил Сонечку на концерт Штепселя и Тарапуньки.

— Мама потом рассказывала, — говорит дочь Тимофеевых Наталья, — что папа очень заразительно смеялся, и мама полконцерта смотрела не на сцену, а на него. Она поняла, какой перед ней искренний, добрый человек. Этот концерт всё и решил.

— Мы поженились и прожили в любви и согласии 65 лет, — делится Николай Николаевич. — Софья была из большой семьи, очень дружной. Мой тесть, отец Сони Василий Олимпович Гольчиков, был священником, человеком изумительной доброты, недюжинного ума. Как священник подвергался репрессиям, но никогда не проклинал власть. Мы, бывало, засиживались с ним далеко за полночь, беседуя о жизни. Он был философ, человек мудрый, у него я многому научился.

И Сонечка, как и ее отец, была умница, добрая, мудрая женщина.

Я благодарен судьбе

В 1959 году супруги Тимофеевы с дочкой и маленьким сыном при-ехали на Архбум. Оба не один десяток лет отработали на заводе ЖБИ. Николай Николаевич трудился заместителем директора по экономике, Софья Васильевна — мастером формовочного цеха.

Сегодня у Николая Николаевич 4 внучки и 3 правнучки.

— Я благодарен судьбе за то, что у меня была такая жена, а теперь — женский «батальон», — улыбается он. — Семья создана для мира. Дочка прилетает ко мне на каждые праздники, вот и на нынешний День Победы побывала в гостях. За мной очень хорошо ухаживает внучка Аннушка, помогает женщина из соцслужбы. Есть у меня и верные друзья, которые меня не забывают, — Юрий Федорович Зайцев с супругой, Валентин Николаевич Софрыгин. Это и есть жизнь.

28 мая, Николаю Николаевичу Тимофееву исполнилось 90 лет.